Двоюродный брат скульптора и художника Сергея Королькова, автора иллюстраций к первому изданию «Тихого Дона» и горелье­фов на фасаде Театра Горького, несколько лет бьется за право наследования на дом в хуторе Шмат, где жил его знаменитый родст­венник. Родовое имение он собственными силами превратил в народный музей, где собраны уникальные артефакты.

Этот дом в конце позапрошлого века построил мой дед Степан Кирсанович Посиделов. Он был крупным помещиком, весь хутор его знал, а половина были род­ст­венники. Здесь же в 1907 году родился мой отец, Семен Степанович. В первый раз он покинул родной дом в 1937 году, когда начались гонения на казачество.

В 1941 году мы вернулись: отец ушел воевать на фронт и перевез семью из Ростова в хутор, чтобы спасти от бомбежки. После окончания войны мы снова уехали в город, а наш дом с тех пор успел побывать и школой, и сельским клубом, и магазином. С 1972 года и до последнего времени здесь жил мой родной брат. Восемь лет назад он попытался оформить дом в собственность, но безуспешно. Вопросом занялся я.

Документов на дом у меня нет. Администрация Обильненского поселения ссылалась на то, что имение построил не мой дед, а некто Уваров. Чтобы доказать обратное, я привел в суд всех Посиделовых, проживающих в хуторе. На основании их слов заместитель главы района признал, что дом построен моим дедом. Но потом выяснилось, что и в администрации документы на дом отсутствуют, что его как будто не существует — в собственность оформлять нечего. Над решением этого вопроса я бьюсь несколько лет.

Мать Сергея Королькова была родной сестрой моей бабушки. После смерти отца Сергей вместе с ней переехал к своей тетке в хутор Шмат. Прожил Корольков здесь лет десять. Работал в рыбацкой артели, в свободное время рисовал и лепил. Позже он перебрался в Ростов, где его талант уже оценили по достоинству. 

Мой отец при жизни никогда не упоминал, что Сергей Корольков наш родственник. Выдающийся скульптор и любимый художник Михаила Шолохова всегда был открытым противником коллективизации. Чтобы избежать репрессий, в 1943 году он эмигрировал в Австрию, а оттуда в Америку, где получил признание и возглавил Ассоциацию скульпторов США. До конца жизни он вел
с моим отцом переписку, присылал фотографии, подарки, только все письма подписывал вымышленной фамилией Таранков.

Идея сделать из дома музей принадлежит Александру Кожину, председателю регионального отделения
ВООПИиК. Правда, он сразу сказал, что помочь мне оформить дом в собственность у него не получится. Поэтому я решил сделать все сам и создал народный музей. На собственные деньги повесил мемориальную мраморную доску, собрал архив фотографий, репродукции работ художника. Не знаю, как сложится дальше, но сейчас мне эта деятельность приносит огромную радость. И надежда на понимание властей не умирает.

Текст: Галина Никогосова
Фото: Аня Андрейко